Для средневекового феодального государства все было более или менее понятно. У короля есть вассалы, которые вместе с ним участвуют в сражениях, показывая свои верность и квалификацию. Новое время, пришедшее на смену Средним векам, потребовало сменить приоритеты, и у королей появился двор. Именно среди придворных большей частью и вырастали верные помощники короля. Только активно участвуя в дворцовой службе можно было добиться внимания короля и получить хороший пост.
Но для большинства подданных придворная должность была недостижима: надо было принадлежать к привилегированному сословию. Да и в армиях того времени простолюдин карьеры сделать не мог.
Вокруг дворян было огромное количество обслуживающего персонала. Это были зачастую способные люди, хорошо обучаемые и умеющие делать очень многое. Но всю свою жизнь они оставались слугами, иногда должность становилась потомственной. Бывало, что много поколений одна и та же семья находилась в услужении у одного и того же рода.
А что короли? Короли точно так же нуждались в слугах, ничем не отличаясь от других дворян.
Кризис лояльности
Иногда ситуация менялась и слуги получали шанс сделать головокружительную карьеру. Происходило это в тот редкий момент, когда короли переставали доверять лояльности своей элиты. Очень хорошо это видно на примере Петра I. Царь-революционер, сломавший старую систему формирования элиты, настроивший против себя верхушку дворянства, остро нуждался в лояльных соратниках, зависящих только от него. И рядом с ним появились такие фигуры, как Александр Меншиков, Феофан Прокопович, Франц Лефорт, Петр Шафиров и Павел Ягужинский. Ни по формальным критериям допетровской эпохи, ни по чиновным канонам XIX века шансов встать рядом с царем в его преобразованиях у них не было никаких. Но в тот краткий период слома государственного аппарата они оказались востребованны и сделали блестящую карьеру.
Постепенно государства становились все сложнее, и управлять слугами просто за счет верности сделалось уже невозможно. Дворян стали учить. А в некоторых государствах и карьеру стало можно делать простолюдинам. Во многом именно благодаря созданному революцией карьерному лифту Наполеоновская армия превратилась в сокрушительную силу, которую остановили только после того, как демографические возможности Франции оказались исчерпаны. А, например, офицерский корпус российской армии, по данным об участниках Бородинского сражения, на 86,5% состоял из дворян, российских или иностранных (Целорунго Д. Г. Офицеры русской армии — участники Бородинского сражения: Историко-социол. исслед. — М.: Калита, 2002, стр. 73.).
Именно буржуазные революции во многом начали слом границ между господами и слугами, давая последним шанс добиться вхождения в государственную элиту.
Образованная элита
Процесс «перемешивания» элит шел не так быстро. Для этого понадобилось снять или существенно снизить сословные ограничения, создать общедоступное высшее образование, внедрить всеобщее избирательное право. Опять посмотрим на российские показатели: весной 1914 года дворянское происхождение среди российских офицеров было только у 53,6%, а больше четверти происходили из податных сословий, крестьян и мещан (Ганин А. В. Офицерский корпус в годы Гражданской войны в России 1917-1922. — М.: Издательство «Старая Басманная», 2018, стр. 27.). Чтобы элита была грамотной, образовывались специальные учебные заведения, средние и высшие. В России можно вспомнить Царскосельский лицей и Пажеский корпус, во Франции будущие чиновники шли в университеты, а позднее таким заведением стала Sciences Po, образованная в 1872 году, когда стало понятно, что уровня образования для элиты явно недостаточно.
Приход к власти большевиков мало что изменил в этом делении на господ и слуг. С одной стороны, «пролетарское» государство стало немедленно пытаться выращивать свою элиту, уже в 1921 году образовав Институт красной профессуры, позднее ставший Высшей партийной школой при ЦК КПСС. И хотя многие из выпускников этого престижного учебного заведения сгинули в конкурентной борьбе во время репрессий, тысячи политически подкованных кадров пополняли коридоры партийных комитетов всех уровней.
Имперские рельсы
Но слуг все эти изменения касались мало. Большинство продолжало служить своим господам, как бы они ни назывались. Секретари и домработницы, няни и водители, охранники и садовники — все они были нужны и аристократии империй, и демократической элите развитых стран, и верхушке авторитарных режимов. Даже в Советском Союзе по переписи 1939 года одних только домработниц было зарегистрировано 534 тысячи! (Всесоюзная перепись населения 1939 года. Основные итоги. — М.: «Наука», Year: 1992, стр. 111.)
Ну, а элита продолжала бороться за власть, сменять друг друга. В некоторых странах это происходило успешно, в некоторых — нет. Советский Союз не смог наладить нормальную ротацию элиты, в результате к началу 1980-х во главе страны оказалась группа старцев, которая оказалась не готова к проведению политических и экономических реформ.
Казалось, что после распада СССР и смены режима в 1991 году Россия пойдет по пути демократизации, но обнаружилось, что многие люди, в том числе элиты, оказались не готовы к такому повороту, и постепенно страна вернулась на имперские рельсы с постепенным усилением авторитарных тенденций. И здесь выяснилась одна характерная черта системы управления страной, а именно — отсутствие формальных институтов подготовки и рекрутирования кадров для государственного управления. В российской империи существовала довольно открытая система служебного роста офицеров и чиновников согласно табели о рангах. Была и активная придворная жизнь, позволявшая увидеть большое количество претендентов на высокие посты. В советское время эта система была разрушена, а реальной замены ей создать не получилось. Нынешняя российская система во многом воспроизводит недостатки советской кадровой системы, дополняя ее ликвидацией формального коллегиального управления на самом верху.
Как при Петре
И любая формализация подготовки элиты, хоть на основе тренингов, хоть на основе вузовского образования, наталкивается на необходимость личного представления потенциального назначенца кому-нибудь из верхушки элиты. Но поскольку формальных механизмов такого представления нет, то высшее лицо государства отбирает людей на различные посты, пользуясь своим знанием конкретных людей. Однако знает он только тех, кто каждый день находится рядом с ним — своих слуг. Так в начале XXI века руководитель государства вернулся к системе отбора кадров, которой вынужденно следовал Петр Первый. На первом месте при таком отборе оказываются близость к первому лицу и лояльность к нему же. Уровень квалификации при этом вторичен. Не мудрено, что воровство Александра Меншикова, вошедшее в анекдоты, кажется милыми шалостями по сравнению с коррупцией нынешней элиты.
Только вот Россия 2022 года — это не Российская империя трехвековой давности. Население страны выросло с тех пор почти в 10 раз, мир стал во много раз сложнее и разнообразнее, и в этом мире определяющую роль играют опыт и знания, а не лояльность предводителю. Хочется верить, что когда-нибудь и в России это станет возможным.
