Впервые опубликовано здесь.
Я не испытывал к покойному теплых чувств. В том числе из-за него я лишился любимой работы в высшей судебной инстанции, а также потерял (надеюсь, на какое-то время) возможность стать судьей в высшем суде. Это же касается судьбы многих моих друзей и коллег по Высшему арбитражному суду, которых я искренне считаю лучшими юристами нашей Родины. Вместо того чтобы приносить благо обществу и развивать отечественное право, недобрая воля вытеснила их всех из судебной системы. Разумеется, часть вины в этом лежит и на покойном.
Однако я, конечно же, считаю неправильным высказываться негативно о личности покойного или его персональных качествах. Призываю воздержаться от этого и тех, кто будет комментировать этот текст.
Наверное, самое уместное — на фоне официальных (или официозных?) соболезнований, которые, как мне показалось, удивительно лицемерны, попытаться трезво оценить профессиональный путь этого человека и то наследие, что он оставил после себя.
Говорят, что о покойных или хорошее, или ничего. Иногда добавляют — ничего, кроме правды. Я еще добавлю — ничего, кроме правды и профессиональных оценок.
* * *
Один из читателей моего телеграм-канала «Грузчик из Шереметьево» как-то пошутил в чате, что если что-то и объединяет всех юристов России, то это нелюбовь к судам общей юрисдикции. Мне кажется, что это хотя и грустное, но справедливое утверждение.
Архитектором и главным виновником такого положения дел в отечественном правосудии был Вячеслав Лебедев. Занимавший должность руководителя высшего суда России с 1989 года, то есть, 34 года.
Меня удивляло его, с одной стороны, мастерское умение мимикрировать под господствующие тенденции, а с другой — оставаться удивительно бесцветным и бессодержательным с профессиональной стороны.
В период власти коммунистов он был коммунистом. В период власти демократов — демократом. В период консервативно-охранительной реакции — реакционером-охранителем. В общем, уверенно колебался с колебаниями идеологической линии верховной власти. Потому, видимо, и продержался в своем кресле 34 года.
Эта удивительная профессиональная гибкость — одна из самых отрицательных черт советского человека. Говорить одно, делать другое, а думать — третье, это и есть «по-советски». А иначе как выжить в тоталитарном государстве?
Эта черта передалась всей системе судов общей юрисдикции: вместо принципиальности и независимости — услужливость и готовность следовать «правильной» линии.
Сам Вячеслав Лебедев не был замечен в какой-то кровожадности. Я не припомню, чтобы он подписывал какие-то уж совсем неправовые решения (разве что советские антидиссидентские приговоры в свою бытность судьей Мосгорсуда). Но возглавляемая им структура за последние пару лет отличилась несколькими десятками неправосудных актов. Что уж говорить о нижестоящих судах, неправосудные решения которых высший суд — если он, конечно, суд, да еще и Верховный — обязан отменять. Но нет, он этого никогда не делал. Я не помню громких отмен даже тех решений, которые были заведомо неправовыми.
* * *
На этом фоне блекнут те разговоры, которые вел публично Вячеслав Лебедев о том, что судьи должны быть независимы, особенно — от правоохранительных органов. Все его призывы не применять де-факто автоматическое помещение подозреваемых под стражу так и остались просто словами. Его рассуждения о суде присяжных также просто ушли в свисток.
Это связано с очень простой закономерностью: если кто-то, имеющий власть (а суд — это, разумеется, власть, причем еще какая!), добровольно себя ограничивает в ее применении, он лишает себя субъектности. А кто ж будет слушать того, у кого субъектности нет? Да еще если слова так сильно расходятся с делами (или даже — с бездействием).
Провалились и все его судопроизводственные и судоустройственные начинания. Никакого электронного правосудия в системе общей юрисдикции так и не создано. Электронных дел нет, картотека судебных актов убога. Возможности подать иск в электронном виде де-факто нет. Участие в заседаниях по видеосвязи невозможно.
Кассационные суды общей юрисдикции ничем положительным по существу так себя и не зарекомендовали. Зачем-то принятый Кодекс административного судопроизводства ничего в спорах с государством в лучшую сторону не изменил.
Кадровая политика в отношении судейского корпуса показала всю свою провальность: нынешний судебный корпус состоит в основном из заочников — бывших секретарей-помощников. Это сказывается не только на независимости судей, но и на качестве судебных актов, которые просто невозможно читать без слез.
Даже инициатива по облачению всех судей в черную форму (помимо мантии), в которой они похожи на что-то среднее между почтальоном и железнодорожником — и та отдает нелепостью и неуместностью.
Вячеслав Лебедев даже не смог личным примером показать, что сменяемость судейского «начальства» (хотя это странно — у судей не может быть начальников, а председатель Верховного суда не должен быть начальником над всеми судьями России!) хоть что-нибудь да значит. Именно под него произошла отмена возрастного ограничения для пребывания на должности, а затем и ограничение по количеству раз на занятие этой должности.
А что лично для меня самое неприятное — что все это «переползает» из системы общих судов в родные для меня арбитражные суды. В целом, понятно почему: долго держать агнцев отдельно от козлищ еще ни у кого не получилось. Отказ же от достижений Высшего арбитражного суда последнего десятилетия (принцип обязательности правовых позиций высшего суда и проч.) сильно ударил по арбитражным судам. И мне очень грустно смотреть на это выжженое правовое поле.
Конечно, из всех этих печальных наблюдений есть отрадные исключения, но это именно что исключения. Не правило.
* * *
Изменится ли что-то в судебной системе в связи с тем, что освободилась такое кресло?
Честно говоря, не думаю.
Я не верю, что на смену Вячеславу Лебедеву придет кто-то, для кого идея независимого и профессионального суда будет иметь значение и ценность. Я не удивлюсь, если мы вскоре увидим в этом кресле Александра Бастрыкина или кого-то подобного. Профессиональная и независимая судебная система нынешнему политическому режиму просто не нужна, ведь функции арбитров при разрешении споров выполняют вовсе не судьи. А раз она не нужна, зачем что-то улучшать?
* * *
В США иногда обозначают периоды председательства видных юристов в верх.суде США их фамилиями. Пожалуй, самый известный — это The Warren Court, когда в суде председательствовал Эрл Уоррен. Этот период считается золотой эпохой американского правосудия.
У нас тоже вполне можно говорить о «Суде Яковлева» или о «Суде Иванова». А вот «Суд Лебедева», боюсь, если и станет нарицательным обозначением, то скорее чего-то не очень позитивного.
